Великие Луки

Великие Луки – наши!

ОСАДА

Линия фронта придвинулась вплотную к Великим Лукам. Наши части после короткой, но ожесточённой схватки захватили господствующую над городом высотку. Отсюда, из разбитого миной немецкого блиндажа, ставшего нашим наблюдательным пунктом, ясным зимним утром даже без бинокля был виден, как на ладони, этот древний русский город, раскинувшийся в ложбине на извилине реки Ловать, – не раз героически отбивавший нашествие вражеских полчищ, город, захваченный немцами свыше года назад.

На этих рубежах бронированные гитлеровские орды, тогде ещё полные сил и боевого пыла, летом 1941 года получили один из первых сокрушительных ударов Красной Армии. Гитлеровцы были выбиты тогда из Великих Лук уральскими стрелками. Немцы хозяйничали в городе всего несколько дней, но этого оказалось достаточным, чтобы загадить, разрушить, запакостить этот славный и чистый городок. Обезглавленные статуи пионеров перед новым зданием школы, разбитый музей, ценнейшие экспонаты которого были разграблены, поломаны, разбросаны, растоптаны. И эта воронка от полутонной бомбы перед зданием городской больницы, служившей последнее время госпиталем, воронка, до краёв полная трупами заколотых немцами раненых красноармейцев и командиров, которых немцы полили газолином, но, видимо, не успели сжечь. И лежащие сверху трупы известного великолукского старика-врача Никифорова в халате, но с содранными с ног ботинками, и чёрненькой курчавой девушки, тоже в халате, с синим от побоев обезображенным лицом, в котором старожилы узнали медсестру Соню Изаксон. Много видел я после этого освобождённых сёл и городов, много видел страшных следов немецких зверей, но эта великолукская воронка – первое знакомство с «новым порядком» Гитлера – навсегда оставила в памяти глубокий и неизгладимый след.

Потом, скопив на этом участке громадное превосходство сил, немцы после долгих и кровавых боёв снова заняли город. И вот опять мы у его стен. С высотки, даже сквозь игру оттепели, невооруженным глазом можно разобрать улицы, площади, колокольни, извилины замёрзшей Ловати, далёкие корпуса паровозоремонтного завода. Там ещё немцы.

Мы наступаем. Наши войска обошли город, охватили его прочным кольцом. Немцы защищали его всеми силами, чтобы потом из него угрожать нашим продвинувшимся вперёд частям. Сейчас фашисты сами попали в расставленный ими капкан. Тугое кольцо наших частей сомкнулось на их горле. Осаждённый немецкий гарнизон имеет приказ генерала Шерере обороняться до последнего. В случае удачи обороны каждому солдату обещан крест, в случае капитуляции – растрел и репрессии семьям. Немецкая оборона представляет здесь мощный комплекс всех видов полевых укреплений и располагает большим количеством орудий, пулемётов, целыми складами боеприпасов.

ШТУРМ

Длинная зимняя ночь бесконечно тащится над нашими позициями. Никогда, кажется, время не тянулось так бесконечно, никогда так жгуче не хотелось подогнать вперёд стрелки часов, как в эту декабрьскую, не по-зимнему тёплую ночь, перед началом штурма окружённого города.

Командир дивизии, коренастый полковник, в простом овчинном армейском полушубке, только что обошёл с начальником штаба и начальником артиллерии новые позиции своих частей, подтянувшихся к переднему краю и скопившихся в балочках, в кустах на обратном скате холма, на опушке леса на рубеже атаки. Войдя в свою землянку, командир жадно закуривает, нетерпеливо пожевывая мундштук папиросы и поглядывая в угол землянки, где над ящиком полевого телефона склонился маленький рыженький телефонист. Когда телефон зазвонил, он быстро взял в руки трубку и доложил:

— Все готово, товарищ командующий войсками!

Все готово – это значило, что в любую секунду притаившиеся в кустах артиллерия, миномёты, пулемёты могут обрушить на головы немцев целые смерчи смертоносного металла, что пехота готова ринуться вперёд в проделанные сапёрами проходы, что танки по первому сигналу ринутся в бой.

Косой осколок луны ещё висит над снежными полями, чистый и яркий, хотя пора бы уже рассветать. В ротах заместители командиров по политчасти читают боевой приказ, переводят его для узбеков и для казахов. Впрочем, можно бы и не переводить. Наступать! Это слово понятно каждому советскому бойцу любой национальности.

Брезжит рассвет. Тишина такая, что слышно как скрипит снег под ногами миномётчиков-гвардейцев, возящихся возле своих батарей. И вдруг точно грозый рокот обвала обрушивается в эту тишину. Земля вздрагивает. Снег начинает осыпаться с ветвей. В серой мгле рассвета видны сотни орудийных вспышек и там впереди, среди немецких укреплений, красноватые огни разрывов. Рокочут, как весенний гром, гвардейские миномёты, красные огни мин очерчивают крутые полукружия. Через несколько секунд рокот повторяется: это разрывы мин там на позициях противника. Артиллерия усиливает свою работу. В сплошной грохот вплетаются басы тяжёлых орудий.

Немцы отвечают, снаряды их начинают рваться то там, то здесь. Застонали их тяжёлые мины – шесть стонов подряд. Это на окраине города заработала батарея немецких шестиствольных миномётов. Но голоса немецких орудий тонут в мощном громе нашей артиллерии.

Теперь разрывы дальше, ближе к городу. Артиллерия перенесла свой огонь в глубину немецкой обороны, и под прикрытием её грохочущего вала рванулась вперёд пехота, батальон, другой, третий. В гуле артиллерийской подготовки не слышно ружейных и пулемётных выстрелов. Но видно, как ещё в сером, не совсем посветлевшем воздухе ползут белые и красные гирлянды трассирующих пуль. Их много. Они переплетаются, перекрещиваются. Значит, верно говорили разведчики, что у немцев в дзотах на подступах к городу много станковых пулемётов.

Гул артиллерийской подготовки уже стих. Издали, из глубины немецкой обороны, слышатся перекатывающееся «ура» наступающей нашей пехоты и редкие артиллерийские выстрелы. Это сопровождающие пехоту колесами наши артиллеристы прямой наводкой глушат немецкие дзоты.

Наступление развивается. От соседей комдив получает хорошие вести. Прорвались, продвинулись, ведут бой в глубине. Здорово!

Всё туже и туже сжимается петля вокруг обороняющихся немецких частей. Немцы упираются всеми силами. Каждый окоп берётся в кровавой схватке, возле каждого дзота разгорается бой. Особенно упорно обороняют немцы укреплённые узлы у самых городских окраин. Тут они заложили тысячи мин. Тут использованы все виды укреплений – от танковых ловушек и дзотов с кирпичными и бетонными щитками до особого вида препятствий, которые наши бойцы уже прозвали «спотыкачами», представляющих собой заложенные в снег крючки.

Но тщетны усилия немцев. Не удержать им лавины наступающих. В трудную минуту на помощь пехоте приходят танки. Они давят и мнут немецкие укрепления. Следуя за танками, пехотинцы берут дом за домом.

Ожесточённые кровопролитные бои завязываются вокруг каждого крупного здания, на каждом перекрёстке. Весь город затянут густым дымом пожаров. Пули долбят стены зданий, снаряды и мины прошивают улицы вдоль и поперёк. В этом дыму наши подразделения непрерывно движутся вперёд. Они то и дело применяют обходной маневр, заходя немцам в тыл.

На наиболее острых участках борьбы сапёры зажигают дымовые шашки, и части движутся под прикрытием дымовой завесы. Вообще сапёры стали активными участниками наступления. Они подползают к вражеским дзотам и укреплённым зданиям и взрывают их.

Население города помогает красноармейцам: женщины, даже дети вылезают из подвалов и с риском для жизни ведут бойцов к вражеским гнёздам, показывают скрытые подходы к немецким норам.

Бои не стихали и с наступлением темноты. Наоборот, в тумане и в сумерках они продолжались с новой силой. Взводы автоматчиков просачивались в тыл врага, окружали кварталы. Слыша выстрелы и взрывы гранат у себя за спиной, немцы отступали, зажигая дома. Ночами огромное багровое зарево стояло над городом, освещая окрестные холмы.

ВЕЛИКИЕ ЛУКИ – НАШИ!

Вот улицы городской окраины. Снег на околице. Завитки оборванных проводов, разрушенные, сожжённые дома. Возле одного дома стоят три шестиствольных миномёта, точно лягушки, присевшие на задние лапы. Здесь немецких трупов особенно много. Тут они оборонялись жестоко. Пробираемся дальше и дальше к центру.

Но как изменился город! Не узнаем вас, уютные, трудолюбивые, веселые улицы Великих Лук. Разрушенные дома, заметенные снегом улицы, вывески на двух языках, на проклятом немецком – крупно, а на русском – едва заметно: «городская управа», «ломбард», «комиссионный магазин», «полицейское управление», «комендант». «Ресторан» – написано только по-немецки, маленькая надпись на двери – «только для немцев». И опять – «полицейская часть».

А где же школы, больницы, клубы, техникумы, ясли? Где великолукский театр? Где семь городских и районных библиотек? Все сжёг, истребил, уничтожил проклятый немец.

Идут по улицам бойцы в валенках и полушубках, везут артиллерию; проносятся грузовики с ранеными. У ворот домов стоят молча голодные, истощённые женщины, смотрят и точно не верят своему счастью; по лицам их текут слёзы, слёзы радости.

Враг разбит и истреблён. Город будет залечивать свои раны. Снова забьет здесь ключом трудовая и радостная, полноправная советская жизнь. Гарантией этому служит красный флаг, победно взвившийся над Великими Луками.

Б. ПОЛЕВОЙ.
г. Великие Луки.