Великие Луки

На Сергиевскую ярмарку в Луки приезжал цирк. Его брезентовый, видавший виды, шатер, ставился на берегу реки у Большого моста. Он был заклеен со всех сторон яркими афишами, приглашавшими посмотреть невероятные чудеса: и женщину-русалку, и фокусников, и настоящих берберийских львов, и борцов с мировой славой.
А рядом с цирком ставились качели. Были качели обычные, качели как качели, но и их, правда, молодые люди умели раскачивать до истошного визга своих барышень. Но были еще и перекидные качели. Четыре люльки были подвешены к концам большого четырехконечного креста, который вращался вокруг горизонтальной оси. Каждая люлька при этом то взмывала кверху под самые небеса, то, перевалив через высшую точку, неслась к земле. Это были качели для людей с крепкими нервами. Когда люлька с двумя пассажирами, с огромной высоты, откуда видна вся площадь, кипящая ярмарочным весельем, стремительно летит вниз к земле, холодеет под ложечкой и кажется, что люлька вот-вот врежется в булыжную мостовую, но она чудом пролетает над самой землей и снова вздымается в высоту, заходя на следующий круг.
Напротив качелей, у Торговых рядов, сверкая мишурой, блестками и цветными фонариками, под заунывную музыку шарманки, крутится карусель.

Можно было за 10 копеек лихо вскочить на белого деревянного коня в яблоках или на льва, свирепо оскалившего зубы, или чинно сесть вместе с мамой в расписную ладью. Звонок. Карусель пошла. Закружилась. Все быстрее и быстрее. Вот уже кружится в неистовом вихре и мелькают перед глазами деревья, здания, топчущийся на площади народ и мальчишки, разинув рты, глазеющие на карусель.
На верху балагана, по соседстёу с каруселью, выскакивал любимец ярмарочной публики — Петрушка и гнусаво-крикливым голосом, под хохот собравшихся, едко высмеивал толстосумов-купцов, обсчитывающих и обвешивающих покупателей, грязные и разбитые мостовые в городе, которые не видит Городской Голова, и советовал ему носить очки в два тележных колеса, и квартального-поли-цейского, которому проще было дать в зубы, чем помочь или что-то посоветовать.

Вдоль бульвара, по случаю ярмарки, понастроили балаганов, сколоченных из простых досок, и в них бойко торгуют яркими ярмарочными сластями, заморскими фруктами, халвой, мороженым, черносливом… Весело и шумно торгуют китайскими фонариками из цветной бумаги, игрушками, глиняными свистульками, куклами и «тёщиными языками». Стоило дунуть в трубку — небольшой компактный рулончик разворачивается в длинный, с добрый аршин, ярко раскрашенный «тёщин язык», который, сворачиваясь обратно, испускает гнусавые звуки. И по всей площади, куда ни пойди, слышен пронзительный визг игрушки-пищалки «Уйди — уйди» — небольшой трубочки, на конце которой, если в нее подуть, раздувается нахальная рожица чертика, который и кричит, выпуская воздух: «Уйди, уйди!»

Среди этой праздничной сутолоки, многоголосого говора, смеха, веселого крика, вдруг рванет тальянка на всю растяжку своих малиновых мехов, и подвыпивший парень, в картузе набекрень, топько что вышедший из трактира, складно запоет озорные скопские частушки, пританцовывая на базарной слякоти. А вокруг парня сразу же кружок, и парень воодушевляется и заводит уже в полный голос:
«У маво, у милаго
Морда огурешная,
Полюбила я его,
Прости ты, Боже, грешная!»
Кругом хохочут, притопывают и прихлопывают в такт, смеются и девки, но стыдливо прикрывают лицо расшитым рукавом, когда парень переходит на очень уж забористые куплеты…

Спасская — в селе Максимово, 19 августа; Духовская — в селе Милолюб, в Духов день; Ильинская — в селе Марьино, 29 июля; Ильинская — в селе Горки, 22 июля; Ильинская — в селе Крутовраг, 1 октября; Сретенская — в селе Золотково, 10 июля. Продажа кустарных изделий производилась на Леонтьевской и Тихвинской ярмарках — в селе Овсищи, соответственно 6 и 9 июля, а скот и бакалея реализовывались на Крещенской — в селе Скоково, 19 января.

в селе Колюбаки — 28 августа и 3 декабря, в селе Лосево — 28 августа, в сёлах Сиверст и Липец — 14 октября.