Великие Луки

ЛАГЕРЬ В АБЛЯНУШАХ
… Десятого февраля 1940 года я был призван на службу в армию. В последних числах мая 1941 года нас стали перебрасывать на западную границу. Ехали якобы на «маневры». И вот узнали о начале войны. Получили новые пушки, прибыли в г. Даугавпилс (Латвия). Вступили в бой с гитлеровцами. Отступали. Попали в кружение. Из окружения я с группой товарищей вышел в г. Торопец. Получили новое пополнение и направились в район г. Великие Луки. Здесь многие бойцы нашей 85-й дивизии попали в плен…
Хочу рассказать потомкам, нашей молодежи о лагере военнопленных, о котором я не встречал ни одной публикации.
Лагерь этот находился под открытым небом рядом с дорогой Торопец — Великие Луки в местечке Аблянуши. (вероятно, Аблапуши, оно же Обляпышево или Аблапышево – примечание мое). Он занимал площадь около пяти гектаров. Там было размещено шесть тысяч солдат и офицеров. Лагерь находился в огромном котловане, обнесен¬ном колючей проволокой. Жизнь в лагере начиналась с подъема, затем — построение. Получив 50 граммов хлеба и черпак баланды, пленные шли на свои места. Прийти за баландой удавалось не всем. На земле оставалось лежать неродвижно 5—6 человек ежедневно. Умерших хоронили так. Веревкой, привязанной за ноги, волочили на гору, где была вырыта глубокая яма, в которую и сбрасывали трупы.
Был в лагере лазарет, размещенный в землянке. Там лежало 50—60 раненых бойцов. Бинтов не было, лекарств — тоже. За ранеными ухаживали такие же пленные.
Немцы следили за состоянием шоссейной дороги, на ремонт которой выделяли 300—400 человек. Желающих пойти на работу было гораздо больше, так как были случаи, когда пленные приносили с собой по нескольку горстей сухой ржи и тайком съедали ее. А когда на ремонт дороги приходило больше пленных, чем требовалось, немцы стреляли в тех, кого считали лишними.
Случайно я попал на работу на кухню, где готовилась еда для охраны лагеря. Мы чистили картошку. После работы прихватил пять картофелин. На следующий день другие пленные попали на кухню. И тоже брали картошку. Если ее обнаруживали, при обыске расстреливали «виновных». Однажды меня послали подметать территорию лагеря. За колючей проволокой проходила дорога, по которой на телеге ехала женщина. Я спросил ее: «Верно, что Москву взяли?» (Немцы все время твердили об этом). Она показала кукиш и сказала: «Вот им, а не Москва!» С того дня я стал задумываться о побеге из лагеря. Темной осенней ночью побег мне удался, и я оказался на свободе. Вскоре попал в партизанский отряд майора Марсова…
Лагерь в Аблянушах просуществовал до декабря. Потом немцы стали переводить его в Великие Луки. Люди были доведены до такого состояния, что не могли передвигаться. Эта страшная колонна дошла до села Ущицы Куньинского района. Пленных загнали в сарай без крыши, а мороз был — 25 градусов. Конвоиры ушли в крестьянские избы. Четыре человека нашли в себе силы, вылезли из сарая и сбежали.
Наш отряд находился недалеко от Ущиц. Мы двигались в на¬правлении к дер. Макоедово. Встретили четверых пленных. Они были настолько истощены, что с трудом говорили. Но просили принять их в отряд — хотели мстить врагу за свои страдания. К сожалению, их просьбу нельзя было удовлетворить сразу из-за сильного истощения. Старосте, связанному с партизанами, дали распоряжение, чтобы восстановил силы этих товарищей. О судьбе остальных пленных мне ничего не известно.
Полностью наш отряд сформировался в районе ст. Кунья. Он принимал участие в освобождении Куньи.