Великие Луки

— Николай Николаевич, ну вы только посмотрите! – всплеснула руками одетая в голубой с серебром костюм Снегурочки секретарша Катя.

Николаев вытянул шею, выглянул – там, снаружи один из Дедов Морозов сочно утер рукавицей губы и жахнул. Причем сразу целый стакан. «Силен» — подумал Николаев. Тот, снаруж, блаженно прикрыл глаза, открыл, осовело огляделся, обнаружил стоящую рядом недопитую емкость и продолжил прямо из горла. Вокруг него столпились другие Деды Морозы – бутылка пошла по кругу, а ее хозяин с идиотской улыбкой сполз по стене и теперь сидел на полу, вытянув длинные тощие ноги в красных ватных штанах.

— Эк его в тепле-то развезло, — констатировала Катя. – Сейчас и остальные… того.

И действительно – остальные Деды Морозы один за другим сделали «того». Количество тел у длинной стенки быстро росло. Катя страдальчески смотрела на шефа.

Николаев чертыхнулся, достал мобильный потыкал пальцем в экран:

— Вася? – елейным тоном спросил он, когда тот конец ожил. – Васенька, сколько раз я тебе говорил – брать только непьющих студентов. Не-пьющих. Ну что в этом непонятного…. Нет, Васенька, бывают такие. Бывают. Места просто надо знать. А ты мне теперь весь Новый год срываешь. Неустоечка с тебя полагается. И немаленькая. – И уже сурово закончил: — Зайдешь после седьмого.

— Что делать-то будем, Николай Николаевич? – снова всплеснула руками Катя.

— Твою ж мать, — снова выглянув в окошко на спящих рядком сотрудников, выругался Николаев. – Твою ж мать.

Он снова достал мобильник, поискал в книжке номер:

— Солнышко, это я. Сегодня не жди. Сам работать буду. Ага. Правильно догадалась. Васятка заглянет – ты ему в оливье гадость какую-нибудь положи. Нет, не стрихнин. Полегче чего-нибудь. Во, придумал – пургена сыпани. Пусть подрищет, паскудник.

Николаев встал.

— Вы куда? – испуганно спросила Катя.

— Через черный ход, Катя. А ты – на телефон. И не надо головой вертеть. Или ты думала я тебе пол штуки в день за вот это твое «подай-принеси» плачу? Нет, милая, садись у телефона и извиняйся, извиняйся, извиняйся.

Николаев вышел, плотно прикрыл за собой толстую, обитую драным дерматином, дверь. Повернул ключ, подергал для верности. Натягивая по пути красный халат, бороду и штаны поднялся на крышу, где его – самую чуточку не касаясь копытами занесенного поземкой рубероида – ждала четверка оленей.

— Заждались, милые –приласкал их Дед Мороз. И когда сани, сорвавшись с места, уже исчезли в снежном крошеве, из него еще какое-то время доносилось досадливое бормотание: — Ну что за страна такая – никому ничего доверить нельзя. Все сам, все сам…