Великие Луки

Однажды, отработав в качестве преграды десятилетнюю карму на дороге в Шамбалу санньясин Андрей, известный в индийском миру под именем Шри Шлагб Аум, вернулся домой в Саратов, где его ждала жена Маша, два сына троечника и куча разноплановых интересов.

На протяжении этих десяти лет, Шри Шлагб Аум, регулярно отсылал в семью «Роллексы» и «Пьяже», изделия из золота и платины, а так же другие ценности, не попадающие в категорию духовных, но очень нужные для сытого семейного бытия.

На месте старой полуразвалившийся халабуды, ранее служившей Андрею и Маше жилищем, Шри лицезрел роскошный трехэтажный особняк, окруженный высоким забором и туйками по периметру.

— Ты? – открыв калитку, и виновато потупив взгляд в тротуарную плитку, спросила Маша.
— Я, — ответил Шри, и добавил, — да ниспошлет Великий Будда добра и счастья в наш дом.

Обнимать и целовать Машу Шри Шлагб Аум не стал, ибо еще на ближайших подступах к дому почуял неладное всей своей чистой душой.

Безусловно Маша узнала Андрея, хотя из одежды на нем была только набедренная повязка, горло было выкрашено в синий цвет, а руках были две статуэтки Ганеши – подарки сыновьям.

— Мама, мама, кто там? – сзади к Маше подбежали два мальчугана и ухватили ее за подол цветастого платья от Донны Каран из Нью Йорка.

Похоже, время в Саратове остановилось, неосторожно подумал Шри. Десять лет прошло. Дом вырос, а пацаны, как были первоклашками, так и остались.

С этими грустными мыслями Андрей переступил порог своего преобразившегося жилища. Там, за порогом он вручил детям подарки и осмотрелся. Со злобным лаем из-за аккуратно подстриженных насаждений самшита, к нему устремились два добермана.

— Фу, фу, — закричала Маша. Но ей можно было и не стараться, потому что все закончилось мирно. Приблизившись, собаки облизали Шри Шлагб Ауму руки, и, поджав обрубки купированных хвостов, отползли в стороны, благоговенно затаились, поглядывая на гостя полными черных собачьих слез от внезапно привалившего счастья благодарными глазами.

Напротив входа в дом стоял отмытый до блеска черный «Порш – Кайен». Слева тихо мутной струйкой журчал фонтанчик, с бившей из нутра, посеревшего от соседской зависти, амура, справа дымило барбекю со шкворчащими на нем стейками из священного животного коровы.

— Нехило Маша развернулась тут на мои посылы, — подумал Андрей. — Молодец. Он вздохнул, и вспомнил своих верных помощниц — резус макак Веру и Надежду, помогавших отжимать у туристов из стран с развитой экономкой изделия из драгметаллов, недавно отошедших в мир иной по причине биологической старости. – Не зря зверюшки старались, — вспомнил Шри Шлагб Аум, — я и предположить не мог, что они настолько натырили. Заодно, своей чистой душой, Андрей припомнил еще двух своих верных подельниц – очковых кобр Людку и Зойку, проживающих в емкости из-под моторного масла «BP», и при появлении туристов, без всякой команды, медленно выползающих оттуда при малейшем шухере, помогая Шри, напускать на темных идиотов трасцендентальный туман.

Любимые кобры тоже недавно приказали долго жить. Их переехал на своей шайтан-арбе обкуренный мусульманин из Кашмира, в тот самый момент, когда Людка и Зойка ползли с работы по дороге, с целью – утолить жажду водичкой из кювета.

В следующем воплощении все его друзья по делу будут людьми. Так Андрей решил проникнувшись к потере крайней заботой, хотя зверям и не особо то хотелось. Шри, также позаботился, чтобы в следующем воплощении этот придурок из Кашмира стал камнем, потом, правда, пожалел об этом, но отмотать все назад было уже поздно.

Отбросив нахлынувшие воспоминания, Шри Шлагб Аум вошел в дом.

Из угла гостиной, с полочки над камином, на Андрея с укором глядела цветная фотография: Маша, двое пацанов, которым он вручил Ганеш у калитки, круглолицый мужик, обнимавший Машу, а также двое молодых парней, своими чертами лица напоминающие самого Шри, когда он, по редкой необходимости, разглядывал свое отражение в водах Ганга.

В ту же самую минуту все стало на свои места. Со словами: «Дорогая, кто там?», сверху по лестнице из мореного дуба в трусах под поросшем седеющей шерстью брюшком, спустился тот самый круглолицый мужик с фотографии, за окном отворились автоматические ворота, впустив на территорию дома «БМВ-Х5» с «Кинг Кримсон» в сабвуфере.

Каждый подумал о своем:

Мужик вылупил на Машу и Шри Шлагб Аума глаза и неизвестно о чем подумал.

— Вадик, познакомься, это Андрей, я про него тебе рассказывала, — ответила Маша Вадику и, уперев взгляд в пол, засучила по нему гладко выбритой ножкой в красной туфельке на тонком каблучке, украшенном камушками от «Сваровски».

Из БМВ вышли два молодых человека – точные копии Андрея. Шри почему то сразу припомнилась фотография постперестроечного горбачевского периода, где они с Машей позировали у входа в ЗАГС. Одень пацанов по православному – копия я, подумалось тогда Шри Шлагб Ауму.

— Вадик, — подумал в тот миг Шри Шлагб Аум, — по-моему, назвать так человека, это совершить преступление перед Вселенной. И даже пред Богом, которого, по большому счету нет.

Он подошел к Вадику и немедля открыл ему «третий глаз». Вадик мгновенно «просветлел», упал на коленки, поцеловал Шри Шлагб Ауму ноги и быстро куда-то засобирался. Налегке он выскочил за калитку, и больше, как потом выяснилось из Е-мейла, присланного Шри сыновьями пару месяцев спустя, больше его не видели. Вроде, люди поговаривали, что тот уехал к маме в Камышин, из хаты не выходит, живет на подаяния, окончательно забив на мирское и отнюдь не несчастен, на что Шри было глубоко до лампочки, а если честно, то даже глубоко позитивно.

Шри Шлагб Аум забрал у Машиных выкормышей статуэтки и переподарил их своим кровным сыновьям. Обнял их. Благословил. Машу обнимать не стал. Шри слегка обиделся на нее за безнравственность. Он лишь забрал у Маши ключи и документы на «Порш», сел за руль и завел двигатель. Сыновья открыли ворота. В зеркале заднего вида он увидел их отражения на пороге дома, сложивших руки в приветствии Намасте, означающим единение Божественного и признание вечной духовности всего сущего. Маши на пороге не было. Маша это иллюзия, окончательно утвердился в своем понимании ситуации Шри и, метнув из-под колес «Кайена» в сторону дома мелкого дорожного бисера, рванул в Москву.

По дороге его ни разу не тормознули, хоть и машина была на саратовских 64-ых номерах, и за рулем сидел синегорлый голый водитель, «прав» у которого отродясь не водилось, и все дорожные посты ГИБДД, Шри проехал не снижая скорости. Ну, какому менту охота связываться с высокодуховной сущностью? Ведь все равно отбрешется, а того и гляди карму испортить может, с понижением в звании и прочим ненужным геморроем. Каким-то вторым чутьем, стражи дорожного порядка это понимали, и безвольно опускали едва устремившийся перед «Кайеном» в небо жезл.

В набедренной повязке у Шри хранился: паспорт – никчемный для Вечности, но так необходимый для государства атрибут бытия, пару сотен долларов вперемешку с не нужными ни государству, ни Вечности, рупиями, и рекомендательное письмо от Далай Ламы к какому-то Игнату, проживающему на Кутузовском. Письмо было написано на тибетском, поэтому о его содержании Шри мог догадываться лишь примерно, потому как кроме всех европейских языков, и в добавок санскрита и хинди, так нужных для выуживания эзотерической информации, не владел.

— Вот тебе письмо к Игнату, — сказал во время их последней встречи Далай Лама. Если вдруг в Саратове чего не срастется — в Москву ломись, там для тебя работа есть. А ведь, как чувствовал, хитрюга, или знал, что не срастется, думал по дороге Андрей. Ладно, мы санньясины люди подневольные, как ни крути.

На заправке в Тамбове, где Шри остановился пополнить запасы топлива, машину окружили цыгане, с целью развести саратовского лоха на деньги.

— Кыш, шудры, — крикнул он вслед разбегающейся во все стороны, как тараканы, самой презираемой в Индии, и расплодившей по всему свету касте, которую чморили все, начиная с Кришны, заканчивая Гитлером, — вы меня еще в Индии задрали.

Шри, размотал набедренную повязку, рассчитался за бензин долларами (рупии, почему-то у работников заправки не вызвали должного почитания), замотал сдачу обратно и исчез в Каширском направлении. Работники бензозаправки очень хорошо запомнили тот день. Синегорлого водителя, ясный солнечный февральский день, возросшее либидо, и многое другое, личное… и необъяснимо прекрасное. Да и цыгане с тех пор на заправке больше не появлялись. А зарплата персонала, с того дня, по неясным причинам возросла вдвое.

Незаметно миновав сигнализацию и вооруженную охрану на входе в дом Игната, Шри тихо постучал в бронированную дверь. Игнат долго не открывал, рассматривая незнакомого гостя в глазок, но через некоторое отворил, тихо сообразив, что к чему.

Внимательно прочтя письмо от начальства, хозяин незамедлительно продемонстрировал к гостю несказанное радушие, с запоздалым отчаянием рухнув к его ногам и попросив благословения, что тот, не долго думая, и сделал.

— Ом, шриямбакам, вардкханаке. Сугандхим пушти Вардханам…, — произнес в прихожей Андрей, — любезно помогая Игнату оторвать голову от сандалового паркета.

Хозяин предложил Шри Шлагб Ауму, выпить и закусить с дороги, но тот отказался, заметив, что его зачем-то неплохо и бесплатно покормили какие-то восточные люди с узким взглядом и широким мировоззрением на Каширке, где он остановился по малой и крупной нужде, и самым замечательным сейчас — было бы просто поспать.

Игнат поднял Шри на лифте в пентхауз и, пятясь задом, отвешивая поклоны, тихо удалился, не забыв спросив гостя, в котором часу его разбудить. На что Шри Шлагб Аум пошутил, что проснулся он десять лет назад и, пожелав гостеприимному Игнату, счастливо проснуться самому, расстелил шелковую простыню на небольшой персидский коврик урадитора, улегся в Шавасану, мгновенно уснув. Как они могут жить в такой ауре…, разглядывая пасмурные тучи над Москвой, подумал Шри перед тем как забыться.

С тех самых пор, как Шри поселился у Игната прошло два месяца. Сам Игнат, куда-то исчез, видимо тибетская закулиса отозвала его по другим делам, велев оставить хоромы на Кутузовском Андрею. Внешне Шри Шлагб Аум, конечно, преобразился. Лишь остались некие тормоза для Сущности, преодолеть которые в Москве – наитруднейшее испытание для каждого Искателя Истины. Пришлось смыть синюю краску с шеи, остричь, отросшие за десять лет волосы и ногти, прикинуться в «BOSS» и заблагоухать «Пако Раббаном». Теперь на работу, приходилось ездить на бронированной машине (таковы инструкции, против которых не очень то и попрешь), исключив сладкий момент динамической медитации на пути к кармической кремлевской рутине. А ведь как замечательно было каждый день ходить на блокпост, что на дороге в Шамбалу, вдыхая чистой ноздрей разряженный воздух великих предгорий, и вяло отвечая на приветствия тихо срущих по кюветам утренних индусов.

Шри, осознавал, что до Нирваны остался лишь один шаг. Нужно лишь отбросить все сожаления и воспоминания о былом. Осталось совсем чуть-чуть. Расчистить небо над Москвой, наладить отношения с Востоком и поднасрать западу, поставив во главе западного полушария темного человека. Ведь действительно, прав был Далай Лама, утверждая, что если взглянуть на карту мира, то можно сравнить ее со строением и анатомией человеческого тела.

Россия – мозги и легкие, Англия и Япония – надпочечники с почками, Аравийский полуостров, с его запасами желчи (нефти) – печень, про Африку – и так все понятно, сердце – Индия, ну а Америка, как ни крути – по любому жопа. Пора бы дать им это осознать.

Недавно, Шри Шлагб Ауму пришел Е-мейл от сыновей. Мол, папа, у нас все хорошо, бизнес процветает, братишки растут и учатся на «отлично», мама опять граждански вышла замуж за мужчину по имени (теперь уже) Владик, и как показывает УЗИ, у нас скоро родится еще один братик.

Вот и прекрасно, думает Шри Шлагб Аум, отправляя и оставляя без ответа письмо сыновей в папку «Удаленные», а затем и в «Уничтоженные». Чем больше детей во Вселенной, тем больше вероятности, что родится кто-нибудь умный. А хули ж вы думали? Есть, кому о вас, да и не только о вас, позаботиться.