Великие Луки

На днях так получилось, что от скукоты решил посмотреть что идет по телевизору и совершенно случайно попал на концерт Михаила Задорнова.
Меня немного удивил и понравился один отрывок, коим я решил поделиться.

На Западе, и не только, нас, русских, считают очень агрессивными. Когда случились грузино-осетинские события, более чем полмира поверило в то, что Россия напала на Грузию. Один эстонский чиновник мне тогда сказал: «Вы, русские, всегда были агрессивными. Вы даже под Сталинградом повели себя неадекватно». Так и хотелось его спросить: «А адекватно — это как? Накормить должны были сначала, в валенки обуть?».

Я не раз задумывался, почему к нам так относятся. Ведь Россия не развязала ни одной мировой войны. Мы не сбрасывали атомные бомбы, не перевозили рабов из Африки, не участвовали в крестовых походах. Женщин на кострах во времена инквизиции у нас не сжигали. Нанайцев, якутов, удэгейцев, ненцев, чукчей — наших сибирских «индейцев» — в резервации не загоняли. Недаром говорят: «завоевание Америки», но «освоение Сибири».

Почему же мы кажемся всему миру такими страшными? Конечно, я понимаю, что это прежде всего многовековой исторический пиар англосаксов, поскольку одна страна на свете — Россия — мешает им превратить весь земной шар в супермаркет. И они уже со школьной скамьи заряжают ненавистью к нам свои народы-электораты. Благодаря их пиару в мире уже мало кто знает, что первый космонавт был русским. Еще меньше тех, кто слышал о нашем участии во Второй мировой войне. Вопрос в другом: почему простые люди, далекие от мечты приватизировать земной шар, верят в то, что мы вот-вот нападем на весь мир? Не все же у них тупые!

Я понимаю, почему иностранный среднестатистический обыватель верит в пиар политиков. Потому что он видит, как наши люди ведут себя в жизни. Например, наши туристы. Страшное зрелище. Глядя на их манеры, ненасытно-шопинговые лица, неуважение к природе, беспричинную раздражительность, слыша их громкую полупьяную речь — словно всегда переругиваются или, как в армии, отдают приказы во время боевых действий, — и впрямь поверишь, что эти «варвары» пойдут войной на всех уже послезавтра.

Прошлой зимой в Альпах двое русских бизнесменов — те, что из грязи в князи, — подрались на виду у всех, стоя на лыжах. Им даже некогда было лыжи отстегнуть, так хотелось скорее друг другу дать в морду. Представляете себе двух напившихся бабуинов на лыжах в боксерских стойках?.. Для иностранцев страшнее наших туристов — только наши же спортивные болельщики с лицами разжиревших скифов, в майках «Россия, мля, вперед!» и с криками на трибунах «Мы всех порвем!».

Что с нами случилось? На дорогах в пробках у всех все козлы. Никто уже не замечает, что…
… на улице вечером, проходя мимо подворотни, интеллигентные люди невольно убыстряют шаг;
… завидев идущую навстречу молодежную компанию, переходят на другую сторону;
… из полуразбитых покоцанных автомобилей попса бомбит уши, превращая мозг в гладкий зеркальный дискотечный шар, отражающий любой свет;
… у соседей музыка по ночам «унижает» так, что во сне вылетают пломбы.

Измерять эту шумомузыку надо не децибелами, а децибилами.

В наших общественных местах мат теперь — обычное явление, недаром в народе сложилась новая мудрость: «Нет такой возвышенной мысли, которую русский человек не мог бы выразить матом!».

Только в российском кинотеатре зритель, говорящий по мобильному, может закричать на впереди сидящих пацанов: «Заткнитесь, уроды, мне ничего не слышно!».

Только в России женщина может бить мужа домашней утварью и при этом называть его: «У, тварь!». Американцы вообще не знают, что у нас в каждой семье есть летающие тарелки.

Только в России муж с женой могут пойти в лес по грибы, а вернуться домой она — с синяком под глазом, он — с разодранной мордой. И при этом в обнимку. Ну просто общнулись. Давно по душам не разговаривали. Наконец-то получилось.

Только у русских есть выражение: «Бьет, значит, любит».

Только в России молодой человек может, признаваясь в любви девушке, в сердцах воскликнуть: «Я ради тебя… убить кого-нибудь могу!».

Нет в русском языке такого слова, которое бы не могло спровоцировать у наших мужиков драку. В ресторане случилась перебранка между двумя компаниями. Мужик из одной компании взял графин с водкой и швырнул его во вторую компанию с криком: «От нашего стола — вашему столу!».

Мне рассказывали, как в одной воинской части два офицера в ленинской комнате играли в шахматы, и один из них во время игры сломал ногу. Концовка этой истории из серии «Только у нас!»: полковник запретил впредь в ленинской комнате офицерам играть в шахматы. Чтобы больше такого несчастного случая не повторилось.

Боюсь, что все это человеконелюбие воспитывается в наших детях уже с детства, подсознательно, нашими агрессивными родителями. А нынче и вовсе новые нанопугалки появились: дракулы, покемоны, дебилоиды, годзиллы, вувузелы пархатые, хрюкозоиды, чмо в 3D…

С детства старшие постоянно запугивают ребенка:
— Не будешь есть манную кашу — придет ёкарная бабайка и засунет тебе эту кашу сам знаешь куда.

От таких слов аппетит у ребенка пропадет минимум на неделю. Или:
— А ну спи, а то Баба-яга и Кощей тебя уволокут и поджарят в русской доменной печи…

Когда детишки подрастают, у них появляются свои выражения, присказки, считалочки… Вы только вдумайтесь: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана». Вы себе месяц с ножиком представляете? А дальше? «Буду резать, буду бить — все равно тебе водить!».

А чему наши дети порой радуются, когда поют в школьном хоре детские песни?

В траве сидел кузнечик… Не трогал и козявки… С букашками дружил… Ну просто кузнечик-буддист. Но вот пришла лягушка — прожорливое брюшко, и все дети очень радостно поют: «И съела кузнеца!» Вы чему, детишки, радуетесь? Что эта законченная тварь сожрала зеленого миротворца? Хоть бы кому-нибудь из педагогов пришло на ум подсказать детишкам, что эти строчки надо петь с комком в горле и со слезами на глазах.

А какую народную песню больше всего любят петь наши поддатые мужики в компании? Про Стеньку Разина! Причем особенно вдохновенно, с неподдельными огоньками счастья в глазах, выкрикивают строчку: «И за борт ее броса-ает...».

Вообще многие народные песни лично меня настораживают. «Во поле береза стояла...». Вроде все так хорошо и мирно началось. «Во поле кудрявая стояла, лю-ли, лю-ли...». А дальше? «Я ж пойду погуляю, белую березу… заломаю!» О как! Тебе чего, эта береза мешала? С чего вдруг ты ее решил заломать? Сколько же в тебе вражды к окружающей среде? И все тот же радостный припев: «Лю-ли, лю-ли, заломаю!».

А наши милые пенсионеры, старички-добрячки, играют в мирную спокойную игру домино и называют ее «Забить козла!». Нашему человеку надо обязательно кого-то забить. И этому «божьему одуванчику» главное не косточку к косточке подставить, а хлопнуть ею об стол посильнее…

Почему наши молодые бизнесмены считают, что грубость — это крутняк? Стыдно присутствовать при их разговорах с официантами, стюардессами, продавщицами:
— Эй ты, слышь, чмо, давай скорее!

Куда ни глянь — у нас откуда-нибудь просачивается ненависть человека к человеку. В Интернете на всевозможных форумах троллей-бездельников больше, чем блох на бездомных собаках. Нанооскорбления сыплются с форумов действительно как мелкая рыбешка из сети. И родной русский мат по сравнению с ними — банальность для отстойных хулиганов: «Втопчи себя в монитор, удод!», «выкидыш Касперского», «дерьмо вирусное», «не слюнявь монитор, ублюжонок», «аффтар, убей себя апп стену», «сдохни, чмонстр». А наши телепередачи, газеты? Одни заглавия статей прочитаешь с утра — и кофе уже не надо.

Я недавно был в Германии. Идешь утром по улице, и даже незнакомые люди говорят тебе «доброе утро», при этом радостно улыбаясь. Если кому-то в курортном немецком городке говоришь «доброе утро», а он шарахается от ужаса в сторону (мол, чего от меня хотят?!) — точняк это наш турист.

Наш сервис по градусу агрессии может быть занесен в Книгу рекордов Гиннесса. Однажды мы с друзьями долго сидели в ресторане одного провинциального города и наконец спросили официанта: «Почему вы даже меню нам не принесли?» — «А вы не просили!» — «У нас мало времени, не подскажете, какое мясо хорошее?» — «Не знаю, я мяса не ем!».

Есть суммарный показатель того, как люди живут, — это их лица, глаза. Лиц угрюмее, чем в России, по-моему, не бывает. Что ни лицо — то ощущение, что человек потерял всех родственников, кроме тещи.

Как после всего этого объяснить миру, что мы всхлипываем на фильмах, когда герой и героиня встречаются после долгой разлуки? Что любим угощать гостей пирогами, не скупясь, делаем друг другу дорогие подарки? Что нет для нас большей радости, чем попеть у костра песни о любви? Что наши молодые люди, влюбившись, сочиняют стихи, пускай плохие, но сочиняют? Что мы любим отдыхать на природе, в молодости встречать рассветы, а в старости смотреть на закаты, в любом возрасте собирать грибы в лесу?

Неужели в этом и есть загадочность русской души? Люди-то у нас добрые, а вот народ стал злой.