Великие Луки

Сегодня удалось побывать на митинге в Купуе. На первый взгляд всё стандартно: глава сельского поселения «Купуйская волость» Демьянчук Елена Станиславовна, открывая митинг, поприветствовала собравшихся, произнесла короткую вступительную речь, предложила возложить цветы.

Затем Максимова Нина Александровна, депутат волостного собрания, сказала, казалось бы, простые и ставшие привычными слова: «Война коснулась каждого». Но как тронули они всех тех, кто пришёл помянуть воинов, положивших свои жизни в те далёкие 1940-е. Хотя так ли уж они далеки, если живы ещё те, кто видел, кто помнит?

Например, Клавдия Ильинична Малзубова и Екатерина Ивановна Эктова, пришедшие на митинг, были детьми, когда началась та война. Но насколько ярки их воспоминания!
Клавдия Ильинична рассказала о голоде, тяжёлом труде, страхе и боли. Она постоянно проводила аналогии с днём сегодняшним. Говорила о том, почему никогда не назовёт милицию полицией – слишком горьки воспоминания, связанные с этим словом. «Возвращались мы поздним тёмным вечером с работы домой, уставшие, голодные, — рассказывала она. – А в доме, где полиция, — яркий свет, веселье, стол накрыт. Весело им было...». Рассказала она и о том, как жители деревни ели крапиву, лебеду и щавель. Посетовала, что даже в военное время, когда поля обрабатывались вручную женщинами и детьми не было того запустенья, что теперь.


Клавдии Ильиничне в 1941-м было всего шесть лет, ещё младше была Екатерина Ивановна. Четырёхлетней девочкой услышала она слова прибежавшей с телеграфа родственницы: «С Невелем связи больше нет». Так началась её война. Война, запомнившаяся бомбёжкой родного Купуя, когда все стремились куда-то бежать. Хорошо запомнила она слова бабушки, не пожелавшей прятаться в подвале и оставшейся дома. «Как Бог даст», — сказала старушка и осталась жива. Вспомнила Екатерина Ивановна и об упавшем на окраине деревни самолёте, о лётчиках, просивших поесть. Немцев женщина помнит плохо, зато послеоккупационные воспоминания полны мелочей: школьный класс с 52 учениками – на всех один букварь, чернила из сажи, обрывки газет и обоев вместо тетрадей. А ещё полный гильз и снарядов лес и погибшие уже после войны братья подруг, игравшие со всем эти «лесным богатством».

Вот такая горькая память у детей войны. Но зато и радость есть за внуков, живущих в мире, за всех детей, в том числе и за тех, что в этот июньский день пришли на братское захоронение, чтобы прочесть перед односельчанами стихи о войне.

Кто-то скажет: «Обычный митинг». Может быть. Но давно я не видела в глазах людей такой искренности, никогда на подобных мероприятиях не чувствовала себя частью какой-то большой семьи, пришедшей помянуть своих родственников. Теперь я точно знаю: те несколько сотен воинов, сложивших свои головы, защищая эту землю, для каждого жителя Купуя, да и окрестных деревень, — родные люди, о которых помнят, навещают, рассказывают детям. Тех, кого не могут навестить кровные родственники, помнят и навещают те, кто считает родными этих бойцов, те, кто благодарен им за их подвиг.

P.S. Если честно, то ехала я туда, поверив информации, что будет перезахоронение найденных недавно у Белокозово поисковиками останков 70-ти бойцов. Перезахоронение будет, но на Ступинской и где-то в сентябре. Впрочем, я ничуть не жалею. Люди в Купуе замечательные.
Отдельное большое спасибо молодому папе, чьё имя я спросить забыла, который любезно подвёз меня до города.